…И вырвалась она из рук
Владыки Трех миров подлунных.
Она стояла на свету.
И факелы в руках охраны
Немых юнцов и старцев пьяных,
Наемников, чьи кровью раны
Сочились в перевязях рваных,
Ее ласкали красоту.
По коже зарева ходили.
Гранатов гроздья меж ключиц
Подобье стаи зимних птиц…
Браслеты-змеи ей обвили
Запястья. Ясписом горели
У змей глаза!.. В ее ушах,
Близ перламутра нежной шеи,
Пылал огонь Гипербореи
Алмаза льдяная душа.
И синей тенью лазуриты
Лежали на груди открытой
Дыханьем поднимала их
Царица. Стыли турмалины
На лбу, а на висках — рубины,
Напоминаньем: эта бровь
Воздымется — прольется кровь!..
Глаза-зеленые глубины
Дышали морем. Их прибой
Туда, в пучину, за собой
Навеки влек… Коса сверкала:
В червонном золоте — опалы.
И запах сена от кудрей,
И запах горя все острей…
И близ распахнутых дверей
Она Царя поцеловала
В уста.
А он ее схватил
Смертельной хваткою питоньей:
— Скажи, тебя я оскорбил?!
Тебя любил — что было сил,
Сжимал твое лицо в ладонях!
Тебе я приносил дары,
Слепую страсть, слепое пламя,
И пальцы унизал перстнями,
И обнимал ночами, днями,
Годами напролет, веками…
Зачем, осыпана огнями,
Меня любила — до поры?!
Куда идешь?.. Там черный ветер
Вмиг путника повалит с ног.
Там зимний небосвод жесток.
Там Альтаир, слепящ и светел,
Струит морозный дикий ток.
Там все погибло. Избы стынут.
Покрылись сажей города.
Хрустит оконная слюда.
Там — ничего. Там — никогда!
Огонь и Ветер. Звезды. Вьюга.
Я понял… Буре ты сродни…
Зачем узнали мы друг друга?!
Остановись! Повремени!..
И так Царица отвечала,
А на груди блестел гранат
Кровавой вязью:
— Я познала,
Что в мире нет пути назад!
Тебя любила и ласкала
Как две зверюшки, бились мы
До слез, до смеха, до оскала,
Так страсть кинжальная сверкала
На голубых шелках зимы!
С тобой мы жили не тужили!
Но с Севера летят ветра.
Печать на сердце положили
И я почуяла: пора!
Царь! Я другого полюбила.
Но, сожигая все мосты,
Зрю — далека еще могила,
И говорю: утешься, милый!
Мой викинг — это тоже ты!
Ты! Ты! Кого б ни обнимала
В вертепах, хижинах, дворцах,
Кого бы телом ни сжигала,
Кому б душою ни дышала
В Луну полночного лица,
Все ты, мой Царь! Твоя навеки
Пребудет надо мною власть.
Сомкну ль в последней дреме веки
И вновь наш праздник — свет и страсть…
Люблю. Но ухожу! По соли
Дороги зимней под пятой,
По нашей лученосной боли,
По нашей ярости святой…
Прощай! Заветные каменья
Твои отныне не сниму:
Топаз пылает в исступленье,
Рубина кровь течет во тьму.
Прорежут медный лик морщины,
Избороздится гладь чела…
Сочту — то камни иль мужчины,
С какими в мире сем была?..
Забуду всех! Перебирая
Объятий каторжную сласть,
Узрю: с тобой — преддверье Рая,
С тобою — к Вечности припасть!
О Царь!.. Иные жгут приделы.
Иные в них и свет и тьма…
Ведь я, тебя бессмертным сделав,
Бессмертье обрела сама.
И я уже — звезда, менада,
Мне душно во дворце твоем.
Скорей — сметая все преграды
В сапфирный звездный окоем…
Снег иссечет лицо нагое.
Ступни изранит жесткий наст.
Уже не стану я другою!
Уже ветра поют про нас!
Уже ветра поют вокруг
Под звон метелей многострунных…
И вырвалась она из рук
Владыки Трех миров подлунных.
